"За окошком ветер мял акацию, билось чье-то сизое исподнее…"

"... - А за что его? - Да за абстракцию.
- Это ж надо! А трезвону подняли!"

50 лет назад в СССР туго приходилось всякому абстракционизму: " Абстрактное искусство – это совсем не такое простое явление, как может показаться с первого взгляда. Поговорите с любым «абстракционистом», спросите его: «Почему вы нарисовали столб и назвали свою «картину» женщиной?», «Почему вы выдаете бессмысленные словосочетания за стихи о любви?» Абстракционист обязательно ответит: «Я так представляю себе», «Я так вижу», «Я так хочу рисовать», «Я выражаю свое «я». И это не просто глупенькое «ячество» зазнавшегося недоучки. Это культ своей персоны, нежелание считаться с мнением общества. Такие «личности» перестают существовать как члены народной семьи, лишаются связи с народом и его передовым отрядом – Коммунистической партией. Они лишаются опоры и засыхают, точно так же, как высыхает и умирает дерево, если его вырвать из земли. Но абстрационизм – это не только убийство художника, писателя, композитора, а одна из форм буржуазной идеологии, с которой у нас идёт непримиримая борьба и с которой не может быть сосуществования»  («Работница», 1963, №4, с.4)".

"Ильича незабвенным заветам, славной партии нашей верны..."

"... Озарим электрическим светом
Все края необъятной страны".

На 15 долларов 20 центов США пополнился наш счёт.  Так отблагодарили нас добрые начальнички из General Electric Co., отслюнив по 19 центов квартальных дивидендов за каждую из 80 акций GE, что были в нашем портфеле во второй половине февраля.

"Художник нам изобразил..." - 202

"Вздохнул, глядишь - опасность миновала..."

"... Но в этот самый миг - опять толчок!
Запущенный куда-то, как попало,
Летит, жужжит, торопится волчок!"

 

65 лет назад вздрючки за нарушение техники безопасности уже прочно заняли своё место в трудовой жизни советских людей: "Анисья Дубинка вышла из кабинета заместителя начальника цеха явно расстроенная.  Мысленно перебирая все события дня, она никак не могла найти оправдания халатности, допущенной при передвижении электрокрана. Знала ж, что надо высоко поднимать крюк крана, а тут оплошала. И вот ей записано это нарушение в книгу и она расписалась в том, что читала и, расстроенная, идет на сменно-встречное собрание. Знает, что и там спуску не бyдет. Помнит, как недавно в таком же положении очутился машинист парового крана Метликин, тоже пренебрегавший требованиями техники безопасности".
 

"Эх, замочу!" - 33

"Когда над миром всходит солнце,
  мои глаза обнять не в силах
Всей прелести его блистанья,

  его величия всего.
Я вижу отраженье солнца
  в домашнем небольшом бассейне,
Я обогрет его лучами
  и светом озарен его".
 

 

 

"На родной заставе вьётся красный флаг..."

"... Перейти границу
Не посмеет враг!"

55 лет назад в советских мозгах мелькали по зарослям подлесков силуэты матерых шпионов: 

" На причале пассажиры ждали рейсового катера, чтобы переправиться на противоположный берег залива. Внезапно хлынул холодный ливень. Публика поспешила укрыться в небольшом помещении билетной кассы.

- Пока дождь не пройдет, катера не будет,- объявил дежурный.

Люди разместились поудобней: ждать придется, может быть, долго.

Рядом с Ниной Аристовой, коренной жительницей здешних мест, присел какой-то незнакомый молодой человек. Он вошел в помещение позже других. Загорелое, обветренное лицо, крепкое телосложение и твердая поступь выдавали в нем человека, привыкшего к дальним переходам, ночевкам на воздухе.

Случайные соседи разговорились. Мужчина, назвавший себя Алексеем, расспрашивал о городе, о его достопримечательностях.

- Неужели у вас только три моста через реку? - удивленно спросил он.

Нина уклонилась от прямого ответа: ведь речь шла о пограничном районе, и спрашивал совсем незнакомый ей человек.

- Хватит и этих, - смеясь, сказала она.

«Алексей» продолжал забрасывать свою собеседницу вопросами. Больше всего он почему-то интересовался мостами и дорогами, их состоянием. Нина насторожилась и теперь уже сама старалась поддержать беседу, чтобы проверить закравшееся подозрение.

Подошел катер. Вместе с другими пассажирами поднялся по трапу на палубу

и незнакомец. Уже в пути он вновь подошел к Нине.

Впереди показались строения поселка, к которому напралялся катер.

- А строгие у вас там порядки, не придираются пограничники? – как бы продолжая прерванный разговор, спросил «Алексей».

- Зачем же им придираться, если документы в порядке?- последовал ответ.

Тем временем катер причалил к пристани. «Алексей», не попрощавшись, сошел на берег и направился к лесу.

- Вам не туда! - крикнула ему Нина.

- Отстань и держи язык за зубами! – злобно прошипел он. Подняв воротник плаща и надвинув кепку на глаза, мужчина ускорил шаг и быстро скрылся в зарослях кустарника.

«На заставу идти нельзя: он наблюдает из зарослей»,- подумала Нина и

как  ни в чем не бывало пошла вперед по дороге. Дойдя до заборов, ограждающих усадьбы рабочих поселка, она огородами побежала к пограничникам.

Офицер пограничной заставы немедленно принял меры к усилению охраны границы. По следу неизвестного был послан наряд.

 ... Больше часа шли уже по лесной дороге сержант Харченко и рядовые Виноградов и Демченко.

Начало смеркаться. Прошедший недавно ливень сменился нудным моросящим дождем. Напитанный влагой песчаный грунт размяк и пополз. Следы всё больше и больше утрачивали четкость очертаний, все трудней становилось различать их. А в низине дождевая вода и вовсе заровняла дорогу, следы исчезли.

Пограничники развернулись в цепочку. На фланге, не отставая от них ни на шаг, шла Нина Аристова. Ей, местному леснику, знаком здесь каждый куст, каждая тропка. Осмотрена вся низина – след словно растворился в размокшем песке. Нина поднялась на склон небольшой высотки, поросшей лесом, и вскоре оттуда донеслось ее призывное «Сюда!»

След привел к сваленному бурей дереву. Огромное корневище стеной вставало на пути. Здесь след опять обрывался.

Наметанному глазу пограничника не составило труда распознать нехитрый прием лазутчика: на коре дерева были пятна грязи, значит, нарушитель прошел по стволу. Дальше, за кроной дерева, на грунте был отчетливол виден совсем свежий след. Он вел в мелкий подлесок.

Вот среди зарослей мелькнул силуэт человека.

- Бросай оружие, выходи! - скомандовал Харченко.

Мужчина бросил пистолет и поднял руки: сопротивляться было бесполезно, вокруг стояли пограничники с оружием наготове.

Было уже темно, когда конвой с задержанным нарушителем подошел к

поселку, где живет Нина Яковлевна Аристова.

- Спасибо вам за помощь! – сказал ей сержант, крепко пожав руку.

- Служу Советскому Союзу! – по-солдатски ответила Нина.

Так смелая патриотка помогла задержать матерого шпиона, засланного к нам разведкой одного из империалистических государств.

             Подполковник Ф. Козюбра» («Работница», 1958, №4, с.21).

"В кино ходили, лекции записывали и наслаждались бытом и трудом..."

"... А рядышком имущество описывали
И поздней ночью вламывались в дом".

75 лет назад советским зрителям показывали в кино правдивые и интересные  высокохудожественные фильмы:  
" В связи с 20-летием славной Рабоче-Крестьянской Красной Армии наша кинематография выпустила ряд фильмов, являющихся достойным подарком советскому зрителю. Таковы «Граница на замке» (сценарий Долгополова и Бачелиса, режиссер - Журавлев), «Если завтра война» (поставлен бригадой под руководством режиссера Дзигана) и «Глубокий рейд» (режиссер - П. Малахов). Все перечисленные фильмы посвящены одной теме - защите нашей великой родины.
Герои фильма «Граница на замке» - обыкновенные советские люди. Верные сыны своей родины, они принимают порученную им защиту границ как высокое доверие, как великую честь. А враг не дремлет. «Глухонемой» старик в подозрительной близости от границы «собирает грибы». Это бывший кулак. Другой кулак, владевший раньше хутором, в котором сейчас цветущий колхоз, живет по ту сторону, у самой нашей границы. Оба кулака связаны между собою, и через них разведка сопредельного государства перебрасывает в нашу страну шпионов и диверсантов.
Опытный диверсант барон фон Штейнбах на наших глазах преображается в «шофера Тимофеева». Он в совершенстве овладел языком и манерой поведения наших людей. В сопровождении бывшего владельца хутора фон Штейнбах переходит границу для выполнения важного диверсионного задания.
Но не дремлет и советская разведка. Начальнику заставы заранее известно, что границу перейдет шпион. Отдается приказ взять врага живым. И куда бы ни бросился барон фон Штейнбах - «шофер Тимофеев», - советская земля встречает его ненавидящими глазами пограничников, колхозников, детей, следящих за врагом из - за каждого прикрытия, каждого дерева, каждого куста. Меткая пуля давно могла бы прикончить врага, но пограничники помнят приказ - взять живым. Долго и упорно преследуют пограничники диверсанта. Наконец, он схвачен, обезоружен и связан...
Следующий фильм - «Если завтра война» - переносит нас в будущее. Без объявления войны, внезапным ударом фашистские отряды нарушают советскую границу. Этот удар принимают на себя бойцы пограничной заставы, может быть, той же самой заставы, которую видели мы в предыдущем фильме. Героически обороняясь, они задерживают врага ровно столько времени, сколько требуется для того, чтобы подошли наши части.
Тут мы видим могучую технику, которой вооружила славных бойцов Советская страна. Безудержно несутся в атаку гигантские танки, ураганный огонь артиллерии не дает врагу сосредоточиться, его преследуют моторизованные и кавалерийские части, бомбят самолеты. Части доблестной Красной Армии победоносно вступают на территорию агрессора.
Фильм показывает грозное могущество нашей страны, которое не исчерпывается одной техникой. Главная сила, обеспечившая победу, - советский патриотизм. Мы видим, как на заводах идет запись добровольцев. С какой любовью провожает население идущих на защиту родины бойцов. Вот по Красной площади бесконечной лентой проходят полки. Их приветствует вождь народов великий Сталин, мудрое руководство которого - непререкаемый залог победы и в этом грозном бою...
Третий фильм - «Глубокий рейд» - также посвящен теме будущей войны. После того как враг нарушает границу, советский Воздушный Флот получает задание - глубоко проникнув на территорию противника, уничтожить крупнейший центр его оборонной промышленности.
В воздух поднимаются сотни советских самолетов. Они быстро достигают цели, но противник открывает огонь...
Зритель наблюдает незабываемые, героические эпизоды. Командир подбитого самолета приказывает выброситься на парашютах всему экипажу. Теперь, выполняя приказание, он должен выброситься и сам, но внезапно видит замаскированный, подземный аэродром врага. Жертвуя жизнью, героический летчик устремляет машину на бетонированную площадку. Самолет взрывается, вспыхивает пожар - и подземный аэродром врага уничтожен...
Высокий героизм и блестящее искусство советских летчиков обеспечивают успешное выполнение задания. Центр оборонной промышленности агрессора уничтожен".

"В кораблях из света и металла мы твердыни космоса берём..."

"... Здесь партгруппа целая летала
Вместе с бравым партсекретарём!"

50 лет назад советские люди знакомились с некоторыми особенностями устройства мафии по неосмотрительно опубликованному "Дневнику космонавта К.":
"... Работы чертовски много. Каждый день — работа: учеба, тренировки на специальных стендах, парашютная подготовка, полеты в дневных и ночных условиях и многое другое. А потом зачеты, экзамены. Но когда появляются свободные минуты, люблю побродить по Москве, пойти в кино или театр, еще раз заглянуть в Третьяковку, поспорить о прочитанном или просто поговорить и помечтать о том, что мы увидим... на Луне, на Марсе или Венере.
Бывает, в свободное время мы собираемся и для других целей: честно и откровенно, без обиняков, поговорить обо всем. Это своего рода собрание, но... не всегда официальное. У нас это называется «просто собраться». И мы собираемся. Зачем? А вот допустим, кто-то из нас совершил проступок, сделал что-то неправильно или начал, откровенно говоря, нос драть. Вот мы и решаем: нужно собраться. Начинается с того, что кто-то говорит:
— Ребята, нам сегодня нужно собраться. И все собираются: надо, значит надо.
На этом собрания нет рангов. Здесь дружный коллектив коммунистов и комсомольцев. И Гагарину так Гагарину, Титову так Титову, Поповичу так Поповичу, Николаеву — Николаеву — любому «закладывают», если заслужил. Без длинных речей, конкретно. И если провинился в чем, настоящие друзья спуску не дадут. Не делают уступок ни командир, ни секретарь парторганизации. Ведь это на пользу. Наука всем и каждому в отдельности...
26 января, 1963 год. Сегодня у нас праздник, своего рода «маленький день космонавтики». В клубе состоялся торжественный вечер, посвященный очередной годовщине создания первого коллектива непосредственных исследователей просторов Вселенной.
Вечер открылся торжественным собранием. Здесь и летчики-космонавты, и наши наставники — авиационные командиры, врачи, инженеры и гости. В почетный президиум избрали Никиту Сергеевича Хрущева. Это он назвал первых космонавтов «небесными братьями». Да, мы братья, нас сроднили высокое небо Родины, совместный труд на благо Отчизны, а воспитали Коммунистическая партия и советский народ. Наше «небесное братство» будет все время расти, совершать новые, еще более сложные полеты...
Никиту Сергеевича мы все считаем нашим «небесным отцом». Мне на всю жизнь запомнится первая встреча с Н. С. Хрущевым в Георгиевском зале Кремля 14 апреля 1961 года.
Беседа была оживленной. Никита Сергеевич заметил, что в возможности летать еще дальше и выше теперь уже не сомневаются не только друзья Советской страны, но и явные недруги. Правда — она свое берет!
Потом он обвел всех нас добрым отцовским взглядом и просто, от всей души пожелал:
— Хороших вам полетов, товарищи!"

"В Сокольниках один заветный просек, где Ленин был на ёлке у ребят..."

"... Уже давно о памятнике просит,
Деревья все об этом шелестят".

55 лет назад в СССР в несгораемых шкафах за семью заборами  хранилось самое ценное:

"Неподалеку от Ленинской библиотеки в Москве стоит старинный особняк, окруженный небольшим парком. На его фасаде барельефы Маркса, Энгельса и Ленина. Здесь разместился Институт марксизма - ленинизма при ЦК КПСС. В многообразной работе этого научного центра большое место занимает сбор, изучение и издание ленинского наследства.
В одной из просторных, светлых комнат особняка - научно - справочный кабинет сектора произведений В. И. Ленина. Здесь в несгораемом шкафу хранится богатый фонд неопубликованных воспоминаний об Ильиче: около сорока объемистых папок. Большинство воспоминаний прислано простыми советскими людьми, встречавшимися с Владимиром Ильичем. Даже если это была очень короткая, мимолетная встреча, о ней пишут как о самой яркой, незабываемой минуте жизни...
На улице Берна.  Из воспоминаний С. Н. Александровой, находившейся в эмиграции вместе с В. И. Лениным.

Однажды утром я шла по улице и видела, как Ленин шел по другой стороне с портфелем, набитым книгами и газетами. Вдруг он увидел, как какой-то малыш выбежал из палисадника, сел на трамвайные рельсы и стал там чего-то копаться. Ленин остановился, положил свой портфель на скамью, взял ребенка и отнес в палисадник".

"Художник нам изобразил..." - 201

 

"Я теперь мечтаю, как о пире..."

"... духа, чтобы меньше убивали.
Чтобы не за три, а за четыре
анекдота со свету сживали".

55 лет назад в СССР были ещё целы кое-где и такие, кто чаёвничал когда-то с Лениным под анекдоты Калинина: «Будучи делегатом съезда профсоюза металлистов, я был избран в состав комиссии по выработке резолюции. Мы, члены комиссии, собрались вместе с членами президиума съезда в одной из комнаток. Здесь был организован для всех нас завтрак — чай, небольшие бутербродики с ветчиной и сыром. И вдруг в комнату вошел Владимир Ильич. Он посмотрел на накрытый стол, прищурив глаз, улыбнулся и сказал, погрозив нам пальцем: «О, да у вас тут такая роскошь — и чай, и бутерброды». Затем добавил так же с улыбкой: «Только не увлекайтесь, товарищи, такими чаепитиями, народ-то ведь голодает». Кто-то пригласил Ильича выпить стакан чаю. Когда Ленин сел за стол, Михаил Иванович Калинин начал росказывать какую-то смешную историю. Ильич слушал его, помешивая ложечкой в стакане, и смеялся. Вместе с Лениным смеялись все мы».

"Эх, замочу!" - 32

 " Это голос вождя — и больше ничей —

Приказал нам в единый слиться ручей,

Между тем как за гранью, за рубежом,

Ум за разум заходит у богачей".
     

 

"Наконец я слышу голос..."

"...  - Вам кого?
- Попросите дядю Степу!
- Нет его!"

55 лет назад в СССР не могла ещё угнаться за производственными задачами наркологическая экспертиза:  «Собираясь на смену, сталевар Григорий Оглобля прислушивался к четкой речи диктора. «Больше руды, чугуна, стали, проката, цветных и редких металлов народному хозяйству», — произносил бодрый голос слова Призывов ЦК КПСС.    — К нам, металлургам, обращается партия, — произнес сталевар. С этой мыслью принял смену, начал новую трудовую вахту».

"С нашей партией любимой мы нигде не разделимы..."

"... За народ стоит она,
С нею Родина сильна".

60 лет назад в СССР редкий парторг мог устоять против комсомольского хитрожопия: "В ответственные минуты жизни мысли каждого человека становятся отчётливей, чувства определённей. В эти минуты человек стремится верно определить своё место в событиях, участником которых он является, выяснить своё отношение ко всему, что происходит в мире. Человек начинает искать самую высшую точку зрения, с которой можно было бы видеть и свою судьбу и судьбу народа.
Лучший сталевар и комсорг мартеновского цеха завода «Азовсталь» Николай Переверзев знал, что такую точку зрения могла ему дать только Коммунистическая партия.
У парторга завода был общий кабинет с комсоргом, и сюда входили то пожилые сталевары, то безусые юнцы - подручные. Первые разговаривали с партийным руководителем, человеком их возраста и опыта; вторые, чтобы не мешать старшим, подсев к Николаю, переходили на шёпот. Но чаще всего здесь спорили, как могут спорить только двадцатилетние юноши, вышедшие на широкую дорогу жизни. Занимаясь своими делами, парторг с улыбкой наблюдал за спорщиками, особенно за черноволосым энергичным Николаем, в котором ему давно понравилась прямота и ясность суждений. Однажды Переверзев разговаривал с молодым сталеваром, упрекал его, что он не помогает своим подручным, не подсказывает им, как лучше работать.
Сталевар смущённо оправдывался:
- Разве мне поспеть...
- Должен поспевать... У наших старших товарищей - коммунистов сколько дел, а они успевают учить нас, подсказывать нам.
- Чудак, разве же можно сравнивать?!.
- Я не сравниваю... Я для того говорю, чтобы ты пример брал. Понимаешь ли, о чём говорю?
- Понимаю...
Дружеская беседа комсомольцев длилась несколько минут. Под конец парторг делал только вид, что занят своими делами, а на самом деле внимательно прислушивался к словам Переверзева. Время от времени на его суровом лице появлялась одобрительная улыбка. Он давно собирался поговорить с комсомольским вожаком о серьёзном деле. Когда сталевар ушёл, парторг спросил:
- Слушай, Николай, ты не задумывался над тем, что тебе пора в партию?
Вопрос был задан неожиданно. Николай вспыхнул. Ответил тихо, заметно волнуясь:
- Думал... Только вот... - Николай вдруг замолчал. На смуглом лице отразилось не то сомнение, не то растерянность.
Парторг насторожился. Не этого он ожидал от боевого комсорга.
- Ну, что замолчал? Говори!
- Думать - то я думал, да рекомендации просить у коммунистов как - то неловко. Ведь их поручительство не на два - три дня, а на всю жизнь. Поверят ли они мне на всю жизнь? А она у меня только начинается...
Серые глаза парторга сразу же потеплели".
 

"Вот Кузьма в помятой каске..."

"... Голова его в повязке,
Лоб в крови, подбитый глаз, -
Да ему не в первый раз".

55 лет назад в СССР некоторых командиров, когда те замолкали, от всех прочих  отличали только по секундомеру:  «На одной из улиц Правобережного района возведено старательными руками строителей здание пожарного депо. Тихое, ничем почти не отличающееся от окружающих его домов. Но жизнь боевая, чеканная, бдительная не ослабевает там ни на минуту. Мне необходимо повидать старшину Ереклинцева. — У него сейчас занятия,—  ответил высокий лейтенант и,  поймав мой вопросительный взгляд, добавил:— Оплошал боец на занятиях, отрабатывает упражнения дополнительно. В боевой одежде бойцы казались на одно лицо. Ловкие,  шустрые со сверкающими от возбуждения глазами. Командира можно было отличить лишь по коротким четким приказаниям да секундомеру.  Упражнения, казалось, были  уже отработаны хорошо, но бойцы  по очереди подходили к спасательной  веревке и снова вязали  пожарные узлы, кресла для  спасения.  — Хорошо, — коротко сказал  командир и взял в руки веревку.  И в момент, неуловимый глазу,  мертвенно застыл на ней пожарный  узел.—Так надо. Отбой!  Бойцы сняли каски, оживленно перебрасываясь замечаниями.  Взмокшие волосы их слабо курились».

"У меня перед глазами зал Кремлевского дворца..."

"...  Выступает перед нами
Человек с душой бойца".

55 лет назад иностранные гости мужского пола, очумев от атмосферы вседозволенности на съезде ВЛКСМ, дружески лезли порой и к мужикам:
" Утро 15 апреля...
Сегодня Москва сделалась столицей юности. Со всех концов страны прибыли сюда на свой XIII съезд лучшие представители комсомола. И в их честь взвился над Большим Кремлевским Дворцом колеблемый весенним ветром алый флаг.
Пока еще куранты не пробили десять, возвещая открытие съезда, делегаты знакомятся с Кремлем, восторженными глазами смотрят с вершины кремлевских холмов на раскинувшуюся внизу любимую Москву...
Золотыми снопами падают яркие лучи сквозь высокие окна Большого Кремлевского Дворца. И вдруг точно первая весенняя гроза врывается в зал заседания: это прокатывается по рядам грохот аплодисментов. На трибунах появляются руководители Коммунистической партии и Советского правительства.
Секретарь ЦК ВЛКСМ товарищ Шелепин объявляет съезд открытым...
... Четыре дня в зале заседания звучат высокие, горячие речи, идет напряженная работа.
Но стоит лишь председателю объявить двадцатиминутный перерыв - и вот уже гремят под белоснежным кружевным потолком Георгиевского зала задорные комсомольские песни. О любви к труду, о счастье борьбы, о романтике говорят слова этих песен:
«Комсомольцы - беспокойные сердца...»
«Дайте трудное дело...»
А в самом центре круглого Владимирского зала смуглый посланец Узбекистана Рахим Дадабаев поднял над головой звонкую, похожую на луну дойру, ударил по ней ладонью, встряхнул переливчатые медные колечки, снова ударил. И поплыли по зеркальному паркету стройные танцовщицы, студентка Сталина Касымова и мастерица высоких хлопковых урожаев Герой Социалистического Труда Соадат Гульахмедова.
- Иди с нами танцевать, не робей! - приглашает Соадат стоящую в кругу русскую девушку.
- Я сибирячка, я узбекских танцев не знаю, - смущенно отвечает та.
- А мы научим!
И скоро уже русские девушки, украинские хлопцы, армяне, молдаване и татары - все вместе танцуют плавный и быстрый узбекский танец.
И ярче, чем в дворцовых зеркалах, отражается этот пестрый танец в широко раскрытых глазах темнолицего зарубежного гостя марокканца Мохамеда Баккари. Невольно вспоминаются мне вот такие же восхищенные глаза французского писателя Жана-Пьера Шаброля на балу в Кремле в дни минувшего московского фестиваля.
- Я никогда не видел французскую молодежь танцующей в залах Версальского дворца, - с удивлением проговорил тогда француз.
А сын марокканского бедняка - крестьянина Мохамед Баккари, увидев это волшебное зрелище, сказал так:
- Мне кажется, будто я долго - долго был узником в темной камере и вдруг в яркий, солнечный день вышел из нее! Даже глазам становится больно!
Счастливый от всего, что довелось ему увидеть и пережить, Мохамед Баккари дружески обнимает своего ровесника из Узбекистана агронома Турсунали Матказимова и засыпает его вопросами".

"Художник нам изобразил..." - 200

"Чрез неделю снова взрывы..."

"... Жертвы - дети и отцы...

Для фашистской директивы

Подыскались подлецы".

 

 

75 лет назад двери больших полутёмных кабинетов гостеприимно распахивались перед  бдительными советскими детьми:

"... В пионеротряде проводились беседы о бдительности. Вожатый хорошо и просто рассказывал о врагах, об их хитроумных, коварных методах и приемах. Рассказывал он и о чекистах. На этих беседах Зорька была самой внимательной. Ничто не могло отвлечь ее внимания. Она слушала тихо, затаив дыхание. Она могла долго так сидеть и слушать, слушать без конца.
Дядя Федя (так Зорька называла своего отчима) хорошо относился к ней. Он часто привозил ей конфеты, иногда в выходные дни катал ее вместе с матерью на машине.
- Ах, Зорька, Зорька! Ну что за имя тебе отец дал, не человеческое, а солнечное какое - то. Назвал бы Зойкой - проще и лучше, - часто говаривал ей дядя Федя. - Хочешь, мы тебя в Зойку переделаем? Но Зорька категорически отказывалась от всяких перемен. «Папа знал, как назвать», - обиженно говорила она.
Дни проходили, приближались летние каникулы. В зелень одевались московские парки, жарко было в городе с его асфальтовыми мостовыми и громадами каменных домов. Приближение лета особенно чувствовалось в школе: смех слышался из открытых окон, шумной ватагой высыпала детвора на школьный двор во время перемен, и особенно долго и настойчиво приглашал вернуться в классы школьный звонок.
Сегодня занятия кончились раньше обычного: не было двух последних уроков.
- Карапузик, пошли домой! – позвали ребята Зорьку, и шумные улицы приветливо встретили стайку маленьких школьников, из которых самой маленькой была Зорька...
Дверь открыл дядя Федя.
- Дядя Федя, вы уже дома?
- Зорька, ты так рано?
В голосе отчима слышалась чуть прикрытая досада.
- Вот что, девочка, ко мне один знакомый должен прийти. Мы будем работать, а ты иди погуляй. Погода хорошая, теплая, а здесь ты будешь нам только мешать. Иди, Зоренька, иди.
Он ласково ее выпроваживал, полуобняв за плечи. Зорька была рада побегать одна, только вот книжки надо положить. Вприпрыжку бросилась она к себе в комнату. Почти в ту же минуту резко и властно прозвучал звонок.
И здесь дядя Федя совершил нечто непонятное для Зорьки. Прежде чем открыть входную дверь, он подбежал и захлопнул дверь зорькиной комнаты. В коридоре послышались тяжелые шаги.
- У вас никого нет? - спросил незнакомый мужской голос. Дядя Федя стал что - то тихо объяснять. В его голосе Зорька уловила какие - то незнакомые извиняющиеся нотки, но слов не разобрала. «Обо мне, наверно», - подумала она. Дядя Федя с гостем прошел к себе.
У Зорьки пропало желание гулять. Взамен росло и крепло любопытство: кто это пришел к ним? Почему пришедший спрашивал: один ли дядя Федя в квартире? Наконец, почему дядя Федя отсылал ее гулять, а сам приехал днем с работы? Ведь сколько раз к нему приходили по вечерам, что - то писали, чертили, выкуривали массу папирос и всегда мама и она оставались дома. А сегодня все как - то по - особенному... и комнату зачем - то закрыл, не хотел, чтобы она видела пришедшего...
- Дядя Федя, ухожу! - звонко крикнула Зорька. Она пробежала по коридору, крепко стуча ногами, щелкнула замком, хлопнула входной дверью и... осталась.
Тихо, с искрящимися от удовольствия глазами (как хитро она все придумала!) прокралась девочка обратно. Увидеть бы пришедшего... Может быть, он уже бывал у них? Зорька приблизилась к двери и замерла.
Дядя Федя говорил очень громко:
- Это безумие! Ваш телефонный звонок застал меня врасплох. Вы у меня на квартире днем, это - просто сумасшествие!
- О, мой дорогой, вы трусливы, вы чертовски трусливы, - немного насмешливо прервал дядю Федю другой голос.
И Зорька обратила внимание, что этот, второй голос неправильно, с незнакомым акцентом, произносит русские слова.
- Что ужасного в том, что я, представитель иностранной фирмы, посетил уважаемого управляющего трестом, который у нас покупает оборудование для своих заводов?.. Что ужасного?.. Но дело не в этом, - теперь голос звучал резко. - Мы возмущены вашей медлительностью. Кажется, мы во многом пошли вам навстречу... Средства на работу вашей организации даются безотказно... Итак, в чем же дело? Чем объяснить подобную медлительность? Сведения о цехах мы еще полностью не получили... Взрыв на экспериментальном не подготовлен...
Снова послышался голос отчима, тихий, словно просящий.
- Чушь! Чушь! - перебил его голос незнакомца. - Вы же хозяин треста! Уберите чересчур неспокойных людей. Покопайтесь, посмотрите, что они собой представляют, а потом увольте их, как это... в порядке бдительности, что ли... Вас же еще похвалят. - Незнакомец густо, сочно рассмеялся.
Потом они заговорили вполголоса. Зорька ничего не могла разобрать, но она догадывалась о зловещей тайне дяди Феди...
Зорька почувствовала огромный страх. Ей хотелось плакать громко - громко. Но она сдержала слезы и тихонько, на цыпочках вышла из квартиры. Осторожно закрыв за собой дверь, Зорька села на ступеньки и заплакала. Она чувствовала себя обманутой, потому что ласкал и баловал ее не дядя Федя, которого она знала, а кто - то другой, непонятный, скрытный, чужой.
В ее слезах была и беспомощность: она не знала, что делать. Нужно было решить что - то, но что? Наверху щелкнул замок. «У нас», - подумала девочка.
Осторожный, боязливый скрип ботинок. Мимо Зорьки прошел человек... Зорька встала и пошла вслед за уходящим. Яркое солнце ослепляло. Зорька шла, вытирая кулачками глаза, стараясь не упускать из виду страшного гостя.
Вот на мостовой застыл с вытянутой рукой милиционер, пропуская поток машин и людей. Зорька рванулась было к милиционеру, чтобы сказать все, что знала, попросить помощи, но тот, нужный ей, уходил - и Зорька отказалась от своего намерения.
Навстречу засияло огромное «М». Незнакомец быстро вошел в вестибюль метро. Перед Зорькой встало новое испытание. Люди шли непрерывным потоком, озабоченные, деловитые... Никто не обращал внимания на маленькую, взволнованную девочку, озиравшуюся по сторонам. Что делать? Тот чужой человек уходил! Он уже исчезал за поворотом...
С замершим сердцем, вцепившись в перила, поплыла девочка вниз. Двери подземного поезда, расступившись, приняли Зорьку вслед за тем, кого она догоняла, и легко сомкнулись от волшебного крика «Готов!»
Через полчаса маленькая девочка с двумя косичками за спиной, запомнив номер дома и квартиры, куда вошел незнакомец, подбежала к милиционеру и что - то горячо стала ему объяснять.
А еще через некоторое время в большом полутемном кабинете ее внимательно слушал, делая отметки в блокноте, человек в защитной гимнастерке, с красными петлицами.
«Дядю Федю» арестовали той же ночью. Он оказался троцкистом, связанным с иностранной разведкой, врагом своей родины и своего народа".

"Выйдут в степи чабаны, в цех пойдут бригады..."

"... Для своей родной страны
Все трудиться рады!" 

65 лет назад трудящиеся всего мира охотно брали на вооружение советский опыт обязательной туфты в рабочих нарядах:
" Полным ходом идут строительные работы на железнодорожной линии Черибон - Джакарта в Индонезии. С рассвета и до заката тысячи индонезийских крестьян, юношей и девушек трудятся на трассе. В воздухе стоит неумолчный гул стройки. Стучат молотки и кирки, с грохотом проносятся тележки, наполненные землёй, гудят грузовики, подвозящие шпалы и рельсы, перекликаются рабочие, время от времени раздаются окрики голландских надсмотрщиков...
Но вот что удивительно: строительство тянется уже много месяцев, а дорога всё ещё не готова. До сих пор ни одно зерно из Черибона ещё не попало в Джакарту.
В чём же дело? Может быть, не хватает материалов? Недостаёт рабочих рук?
Причина в другом. К вечеру голландцы с удовлетворением подсчитывают, сколько сделано за день, а утром приходят и с ужасом убеждаются, что вся работа пошла насмарку: всё, что было сделано вчера, за ночь кем-то разрушено. «Злоумышленников» обнаружить никак не удаётся. И так изо дня в день, из месяца в месяц.
Эти «неизвестные» - не кто иные, как сами строители-патриоты. Они днём работают, чтобы добыть себе средства к существованию, и они же ночью разрушают, чтобы помешать ненавистным захватчикам поработить страну.
История со «строительством» дороги Черибон - Джакарта - один из приёмов борьбы индонезийского народа за свою свободу и независимость".

"У него сегодня много писем в сумке на боку..."

"... Из Ташкента,
Таганрога,
Из Тамбова
И Баку".

60 лет назад не оставалось времени сачковать советским и китайским почтальонам:
" В конце рабочего дня Сергея вызвали в заводоуправление. Здесь вручили ему небольшой жёлтый конверт, исписанный непонятными знаками. На обороте конверта мелким почерком по - русски было написало: «Кузнецу Автозавода имени И. В. Сталина Сергею Сустретову».
- Это вам письмо из Китая, - с уважением сказали кузнецу.
Сергей распечатал письмо, но, конечно, прочитать его не смог: весь лист от начала до конца был покрыт узорами иероглифов. О том, что они рассказывали, Сустретов узнал вечером, когда был готов перевод. Сидя за письменным столом в комнате рабочего общежития, Сергей внимательно читал письмо китайского друга.
... Его зовут Ху Вей - сюн. В рядах китайских добровольцев он храбро сражался в Корее. Был ранен и теперь учится. Недавно Ху Вей - сюн прочитал в молодёжной китайской газете рассказ о трудовых победах русского кузнеца комсомольца Сустретова и решил послать письмо в Москву.
«Советский народ - лучший друг китайского народа. Ваше сегодня - это наше завтра. Мы учимся у вас», - так писал Ху Вей - сюн.
Он просил Сергея рассказать о своей жизни, о том, как добивается молодой москвич успехов в работе...
Сергей долго сидел, задумавшись над ответом, не зная, с чего начать...
Может быть, надо начать с того, как рос он пионером в воронежском селе Верёвкине, как бегал с книжками в школу, как дружно жила их большая семья, где, кроме него, было у отца с матерью ещё одиннадцать сыновей и дочерей?.. Может, рассказать о том, как мечтал он уже тогда стать кузнецом? Ведь кузнец на селе был у мальчишек самым знаменитым человеком. Сколько разных историй ходило из уст в уста о его богатырской силе, о его умелых руках, которые лепили, точно из глины, из раскалённого металла звонкие подковы, обручи, лемеха плугов!...
Или лучше начать с того, как поступил он учиться в школу ФЗО?.. Он не забыл, как впервые мастер привёл их, деревенских подростков, в цехи завода и сказал:
- Ну, ребята, выбирайте себе специальность. Кому что понравится.
Один решил учиться на слесаря, другой - на токаря. А он, Сергей, ни о чём ином и думать не хотел, как только о кузнице. Правда, кузница на заводе оказалась совсем не похожей на ту, какая была в его воображении. С восторгом смотрел Сергей на тяжёлые паровые молоты. Гром, пламя, запах окалины вовсе не отпугнули его, а, наоборот, пришлись ему по душе.
По окончании учёбы Сергею присвоили пятый разряд (а это случается не часто!), и он получил направление на ЗИС.
И тут вскоре произошла с ним история, о которой, конечно, не стоит писать китайскому другу. Чему хорошему может научить этот случай, если сам Сергей стыдится вспоминать о нём?..
Дело было так. Поехал он летом в отпуск в родное село, увидел снова мать, сестёр, братьев, по которым скучал в разлуке, и дрогнуло его девятнадцатилетнее сердце - решил Сергей не возвращаться на завод. Поступил опять работать в колхоз. Занялся хозяйством.
Однако неспокойно было у него на душе. Мучила совесть. Затосковал по заводу. Кроме того, старший брат - офицер, замполит командира части, - узнав о поступке Сергея, прислал суровое письмо...
Больше всего боялся Сергей, что его теперь не возьмут на завод. Долго, со всей искренностью рассказывал он комсоргу о своих переживаниях, о своём раскаянии.
И хотя он не был ещё комсомольцем, поступок его обсуждало комсомольское собрание. Товарищи по цеху поверили Сергею, поверили, что никогда с ним не повторится ничего подобного. Они обратились в дирекцию с просьбой не увольнять Сергея Сустретова.
После собрания Сергей почувствовал, что он мог бы работать теперь и днём и ночью, без смены и без отдыха, не уставая, - только бы оправдать доверие товарищей!...
Ему везло. Знатный кузнец страны, орденоносец Михаил Фёдорович Ушкалов взял его к себе в подручные. Многое перенял Сергей у опытного мастера, внимательно приглядываясь к его работе.
Вскоре и сам он научился, расчётливо нажимая на педаль, по своей воле регулировать силу и точность удара штампа. Не сразу далось ему высокое искусство. Были и ошибки, и срывы, и забракованные детали. Но товарищи - кузнецы видели, что Сергей как производственник растёт быстро.
«Письмо надо начинать с главного», - решил Сустретов.
И он стал описывать, как комсомольцы цеха по инициативе земляка и друга Сергея - Василия Кокошки - развернули движение за экономию металла, как сам он предложил выделывать из каждой заготовки по четыре детали вместо трёх".

"В этой кухоньке скромны тумбочки..."

"... и, как крылышки у стрекоз,
брезжит воздух над узкой улочкой
Мари-Роз".

65 лет назад в СССР от бытового разложения хорошо помогали письма Ленина Инессе Арманд:

"... Мне хочется рассказать об одном случае, который долго был в центре внимания нашей комсомольской организации.

... Один из наших студентов начал пропускать занятия, запустил выполнение заданий.

Его часто видели в клубах и танцзалах. Он стал галантерейно - любезен с девушками нашей группы, часто повторял им слышанные на стороне двусмысленности, а ребятам при случае спешил рассказать сальный анекдот.

Иногда мы встречали его в компании с девушками, которые носили какие - то кошачьи имена: Вава, Лека или Мара.

Наш Миша вдруг стал называть себя Жорой и носить какого - то странного покроя пиджаки, пригодные для героев из спектаклей Мольера.

Сначала всё это вызывало у нас лишь улыбку, но когда мы увидели, что наш товарищ не на шутку увлёкся «западными танцами в сочетании с восточными винами», нами овладело беспокойство.

Срочно собрался «треугольник» группы: комсорг, профорг и староста. Разговор был недолгим. Пристыженный «прожигатель жизни» посмотрел совсем по - другому на свои «деяния».

Через несколько дней мы увидели в карманчике Мишкиного пиджака уголок книжечки с надписью «Читальный зал городской библиотеки». Кое - кто был уже склонен торжествовать победу. Но дело было не так просто.

Однажды, готовясь в библиотеке к лекции, я увидел Мишу сидящим рядом с молоденькой девушкой.

Не краснея, он плёл какую - то чушь. Девушка, подавленная его «эрудицией», смотрела на него, не отрывая глаз.

Мой рассказ об этом эпизоде вызвал бурю негодования в группе. Все поняли, что Михаил пришёл в читальный зал не заниматься, что он по - прежнему находится во власти внешнего, показного... Было созвано экстренное комсомольское собрание. В нескольких острых и, я бы сказал, злых карикатурах наша студенческая газета высмеяла «идеалы» этого товарища. Коллектив нашёл действенные меры, и он сделал своё большое дело.

«Ухаживание», «лёгкая» (то есть безответственная) любовь противны духу нашей молодёжи, ибо за бытовым разложением неизбежно следует и политическое разложение.

Мысль о серьёзности любви подчёркивалась В. И. Лениным в его письмах к Инессе Арманд. Высказывания великого Ленина о чистоте в любви и верности ей должны стать заповедью для наших комсомольцев - ленинцев".

"В тире, с яркой подсветкой, с облаками, как дым..."

"... Мы с винтовочкой меткой
Два часа простоим.
Он устроен коробкой,
Светел ночью и днем,
С механической, робкой,
Сладкой музычкой в нем".

30 лет назад в СССР наиболее активные люди труда вносили свой посильный вклад в создание организованных преступных группировок:  «Когда на кустовом партийном собрании на руднике слово попросил Александр Игнатьевич Кучеров, по залу пронесся шумок. «Ну, держись!» — сказал кто-то рядом. Из-за стола президиума поднялся невысокого роста пожилой человек и не по возрасту живо подался к трибуне. Еще не дойдя до нее, заговорил:
— Многие тут толковали о порядке в микрорайоне. И в самом деле, кому хочется, чтобы хулиган тебе нервы после работы портил? Так чья же это забота? Многие считают: не моя, милиции. Наши-то орлы — дружинники на дежурство не очень выходят. Я каждую среду отчитываюсь по числу выходов и вот что вижу. Как только очередь доходит до инженерно-технических работников, они вместо себя обязательно рабочего присылают. Назвать фамилии? Могу... Или говорят: нет, мол, готовых рецептов, как молодежь от улицы оторвать и к полезному делу приставить. А я считаю: есть! Увлеки — вот тебе и рецепт. Организовали в микрорайоне секцию стрельбы, так половина поднадзорных детской комнаты милиции сюда потянулись. А раз пришли, стали заниматься, можно с ними кашу сварить.»